Спектакль Преступление и наказание
По мотивам романа Ф. М. Достоевского | Режиссер: Мотои Миура | 16+
Описание и фото
ОСНОВНАЯ СЦЕНА БДТ
Продолжительность: 2 час 40 минут с одним антрактом
Премьера: 27 мая 2023 года
СНЫ И СТРАДАНИЯ РОДИОНА РОМАНОВИЧА РАСКОЛЬНИКОВА
По мотивам романа Ф. М. Достоевского
Режиссер-постановщик и автор инсценировки: Мотои МИУРА
Художник-постановщик: Итару СУГИЯМА
Художник по костюмам: Коллет ЮШАР
Продолжительность: 2 час 40 минут с одним антрактом
Премьера: 27 мая 2023 года
СНЫ И СТРАДАНИЯ РОДИОНА РОМАНОВИЧА РАСКОЛЬНИКОВА
По мотивам романа Ф. М. Достоевского
Режиссер-постановщик и автор инсценировки: Мотои МИУРА
Художник-постановщик: Итару СУГИЯМА
Художник по костюмам: Коллет ЮШАР
Японский режиссер Мотои Миура знаком российскому зрителю по постановкам пьес А. П. Чехова — «Чайку» театр «Читэн» (Киото) представлял на гастролях в БДТ в 2016 году, а «Дядю Ваню» в 2019 году.
Спектакль «Преступление и наказание» поставлен Миурой с артистами БДТ — и в непосредственной близости от мест, где разворачивается действие классического романа. Окрестности Сенной площади художник Итару Сугияма представил в виде кирпичной стены, напоминающей брандмауэр доходного дома, в дверях которого появляются и исчезают герои Достоевского.
Роман «Преступление и наказание», знакомый в России каждому школьнику, режиссер Мотои Миура решает как коллаж, как головоломку, создавая по мотивам Федора Достоевского собственное музыкально-поэтическое произведение.
История преступления и наказания рассказывается в спектакле ретроспективно, из точки пробуждения, возвращения главного героя к жизни. Мучительный путь Родиона Раскольникова от человека идеи, интеллекта, попавшего в капкан собственной теории — к человеку сердца, готовому принять мир и людей в этом мире — вот что значимо и важно в этой постановке, вот что явилось предметом исследования для режиссера и артистов. Точно передавая состояние расколотого сознания главного героя, «горячечное» и болезненное движение его души, режиссер подводит нас к мысли, что всё, происходящее на сцене — это сон. Сон-воспоминание, сон-кошмар, привидевшийся Родиону Раскольникову на каторге в Сибири во время болезни. Этот сон и есть главное наказание, преследующее героя, сон, который снится каждую ночь и не заканчивается, и уже бесконечно болит голова, но нет выхода из этой ловушки. «Я видел!», «я знаю!», «хочется знать!», «с ума сошел!» — выкрикивают персонажи, двигаясь по строго очерченным траекториям, подслушивая и подглядывая за героем. Почему сон Раскольникова не заканчивается?
Почему персонажи в его голове так кричат? Потому что нет у Родиона Романовича никакого раскаяния, а есть только бунт против несправедливости мира, только очередная теория, только игры разума. Но воскресение будет, обязательно будет. Где-то там, «завтра?».
Спектакль «Преступление и наказание» поставлен Миурой с артистами БДТ — и в непосредственной близости от мест, где разворачивается действие классического романа. Окрестности Сенной площади художник Итару Сугияма представил в виде кирпичной стены, напоминающей брандмауэр доходного дома, в дверях которого появляются и исчезают герои Достоевского.
Роман «Преступление и наказание», знакомый в России каждому школьнику, режиссер Мотои Миура решает как коллаж, как головоломку, создавая по мотивам Федора Достоевского собственное музыкально-поэтическое произведение.
История преступления и наказания рассказывается в спектакле ретроспективно, из точки пробуждения, возвращения главного героя к жизни. Мучительный путь Родиона Раскольникова от человека идеи, интеллекта, попавшего в капкан собственной теории — к человеку сердца, готовому принять мир и людей в этом мире — вот что значимо и важно в этой постановке, вот что явилось предметом исследования для режиссера и артистов. Точно передавая состояние расколотого сознания главного героя, «горячечное» и болезненное движение его души, режиссер подводит нас к мысли, что всё, происходящее на сцене — это сон. Сон-воспоминание, сон-кошмар, привидевшийся Родиону Раскольникову на каторге в Сибири во время болезни. Этот сон и есть главное наказание, преследующее героя, сон, который снится каждую ночь и не заканчивается, и уже бесконечно болит голова, но нет выхода из этой ловушки. «Я видел!», «я знаю!», «хочется знать!», «с ума сошел!» — выкрикивают персонажи, двигаясь по строго очерченным траекториям, подслушивая и подглядывая за героем. Почему сон Раскольникова не заканчивается?
Почему персонажи в его голове так кричат? Потому что нет у Родиона Романовича никакого раскаяния, а есть только бунт против несправедливости мира, только очередная теория, только игры разума. Но воскресение будет, обязательно будет. Где-то там, «завтра?».
“
В Японии, как и в России, стыдно признаться, что ты не читал «Преступление и наказание». По Достоевскому очень интересно ставить спектакли, потому что у него много интересных идей, которые разматываются как клубок, и каждый раз выясняешь для себя что-то новое. И я в очередной раз убеждаюсь, что тема преступления и наказания очень современна. За эти двести лет человечество не изменилось — люди все те же. Я считаю, что Достоевский — один из самых выдающихся мыслителей в мире. Он не только русский писатель. Достоевский настолько значителен, что перерос все границы и принадлежит всем. Поэтому мне бы очень хотелось, чтобы моя постановка была близка зрителям не только в Японии и в России, но вообще по всему миру.
“
В каждой реплике этого спектакля мы слышим русскую речь и текст Достоевского, только в неожиданной аранжировке. Мы видим сразу же узнаваемых персонажей, только в жесткой раскадровке. Мы понимаем, что разночтений романа о преступлении и наказании между японцами и нами нет. Есть интерпретация, но разве многочисленные инсценировки романа у нас не были вариантами трактовок содержания и финала этого вполне загадочного произведения?
К тому же сценическое решение Миуры-сана содержит столько приязни к русской культуре, что мы готовы принять ее тонко и точно увиденные знаки: петербургский брандмауэр задника; назойливые крики чаек в многократно повторяемых актерами как затакты реплик «а», «о»; колокольные звоны из глубины петербургских пространств; брожение на Сенной, на Гороховой, на Столярном, — словом везде, где бродил Родион Романович Раскольников. Хотя занята в спектакле не большая массовка, а всего-то чуть больше десятка актеров.
Может быть, удивит нас особое значение рук в этой режиссуре — широкие жесты, указующие, уличающие, останавливающие «длани» и «персты», руки-вопросы, руки-ответы, руки-страдания, руки-утешения…Где-то здесь точка схода японской театральной традиции и русского театрального психологизма.
К тому же сценическое решение Миуры-сана содержит столько приязни к русской культуре, что мы готовы принять ее тонко и точно увиденные знаки: петербургский брандмауэр задника; назойливые крики чаек в многократно повторяемых актерами как затакты реплик «а», «о»; колокольные звоны из глубины петербургских пространств; брожение на Сенной, на Гороховой, на Столярном, — словом везде, где бродил Родион Романович Раскольников. Хотя занята в спектакле не большая массовка, а всего-то чуть больше десятка актеров.
Может быть, удивит нас особое значение рук в этой режиссуре — широкие жесты, указующие, уличающие, останавливающие «длани» и «персты», руки-вопросы, руки-ответы, руки-страдания, руки-утешения…Где-то здесь точка схода японской театральной традиции и русского театрального психологизма.
